- Это я вам Фак показываю. Средним пальцем. – пояснила Леди. – Просто я при этом еще и манерно отставляю мизинчик. (С)
Мой дед, отец мамы, был везучим человеком. Он был сыном есаула, воевавшего за "белых" и каким-то образом избежавшего репрессий. Потом, во время коллективизации, семью объявили кулаками, они бросили все и бежали. Мама говорила, что пробабка до самой смерти в 70-х годах в тайнике хранила документы и ордена-медали прадеда, ждала, что "наши вернутся и власть нормальную восстановят". И при такой неблагополучной биографии, дед умудрился поступить в военное училище. Учавствовал в Финской, а потом уже, соответственно, в Великой отечественной. Был четыре раза ранен, обвинен в халатности, осужден, отправлен в штрафбат, не получил Героя Советского союза, хотя выдвигался. Закончил войну в Берлине, потом был Дальний восток. А потом была Западная Украина. Про последний этап он никогда ничего мне не рассказывал. Он вообще не любил рассказывать про войну. Говорил, что давно это было и ничего особенного-то и не было. Сначало непривычно, а потом все превратилось в рутину. В образ жизни. Любил вспоминать, как он и еще пара веселых молодых офицеров, после капитуляции уже, решили до городу Парижу сходить, на Эйфелеву башню посмотреть. Находясь в Берлине, соответственно. Что тут, не далеко же. Сели на машину да поехали. На границе, правда их обратно завернули союзники. Границы закрывали. Так и не посмотрел он Париж. И на союзников обиделся. В пятидесятых, когда учился в Московском пехотном, уже во время конфликта на Корейском полуострове, ходил с сокурсниками к американскому посольству. Они там акции протеста устраивали, шашки о крыльцо точили. Мстили.
Он умер, когда мне было двадцать. Я тогда еще не могла понять величие людей, того времени. Сейчас же я говорю им спасибо, что мы есть. Спасибо, за то, что вы победили.